Марк Прокул еще гладиатор. Квинт Аттий такой молодей
Песок, кишки, кровища, и на этот раз другой колорит.Он отчетливо слышал, как от очередного удара рукоятью меча треснула переносица. Соперник завыл и отпрянул, Прокул понимал - тот не ощущает сейчас боли по-настоящему - она скорее была способна подстегнуть его, чем остановить, и потому действовать надо было быстро.
Трибуны сотрясались от криков, и, разумеется, большая часть зрителей поддерживала Главра. Тот был чемпионом лудуса Гая Аврелия Микены, и сегодня в последнем бою должен был получить свободу. Свобода из смерти. Его, Прокула смерти, само собой.
Горячий песок взметнулся под подошвами сандалий. Главр развернулся, занося меч над головой. Прокул, который стоял в невыгодной позиции - против лучей солнечного света - скорее догадался, чем увидел его маневр. Он был выше Главра, но тот был слишком широк в плечах, слишком мощен в торсе, и потому был не таким подвижным и ловким.
Один нырок под его руками, и Прокул оказался за его спиной.
Он прекрасно знал, почему именно его поставили на финальный бой с чемпионом. Заговор. Заговор против Корвуса - с тех пор, как Гай Аттий, отец Квинта, отправился на тот свет, а старший брат его был избран в Сенат, Корвус оказался одной из главных угроз и для него, и, как говорили, для самого Императора. Кинжалы в подлых руках и отравленные чаши были Квинту не страшны - он был для них слишком умен и осторожен. Поэтому зложелатели действовали, как могли - по мелочи, готовя решительное выступление. И одной из этих мелочей было отправить на верную смерть на арене гладиатора, которого Квинт привез из Калабрии, и на которого ставил на каждых играх.
Если бы те, кто это организовал, знали, насколько правильным стал этот выбор, они наверняка старались бы получше. Но Прокул поклялся Квинту не умирать - поклялся еще тогда, в Калабрии, и сейчас собирался сдержать свое слово.
Главр, ослепленный болью от сломанного носа, сперва не понял, куда делся противник, и Прокул воспользовался этим замешательством. Он бросился вперед, намереваясь рубануть клинком по шее сзади. Толпа взвыла. Все они - уважаемые граждане Вечного Города - столько раз видели, как Главр, мощный непобедимый сириец, разил соперников. Безжалостный, неумолимый. Публика любила его за то, как играючи, легко он отрубал головы, брал их за волосы, вскидывал к небу и выкрикивал хвалы богам.
Но сегодня ему впервые в жизни не повезло - на его стороне, возможно, и были боги, которым он приносил такие обильные кровавые жертвы. Но на стороне Прокула была его собственная клятва. И он знал - Корвус там, на трибуне для почетных гостей. Следит за ним бесстрастными бледно-голубыми глазами. Возможно, чуть улыбается. И Прокул бился для него одного.
Главр отклонился от удара только чудом, развернулся, и Прокул попятился. Плоское смуглое лицо сирийца заливала кровь - сочилась по губам и подбородку, делая Главра похожим на хищника, оторвавшегося от поедания добычи. И в глазах его Марк заметил отрешенную решимость. Главр понял, что боги сегодня не наблюдали за его схваткой, и потому терять ему было больше нечего. Он склонил голову и выбросил корпус вперед, в последний момент перед ударом, склонился чуть вправо - Прокул не успел отстраниться, и клинок меча рубанул его по плечу. Распорол кожу почти от ключицы вниз. Левая рука.
Вид крови противника, видимо, подстегнул Главра еще больше. Он перехватил меч другой рукой - эта его способность одинаково хорошо биться обеими часто стоила противникам жизни, но Прокул это знал. Знал он и кое-что еще.
"Когда он поменяет руки, отойди влево и выстави меч вперед".
Слова Квинта, произнесенные им накануне ночью, сейчас прозвучали в голове так, словно он шептал их ему на ухо прямо сейчас. Вчера в полутьме его покоев, Корвус, принимая ласки Прокула, откинувшись на покрывале, рассказывал, что снова видел один из своих пророческих снов. А Прокул знал - в такие моменты с Квинтом говорили боги, и они никогда не ошибались.
Главр немного развернулся и бросился на Прокула, намереваясь нанести решающий удар, закончить схватку, и Прокулу показалось, что толпа замерла, и над ареной повисла непроницаемая тишина. Он сделал два шага влево, выставил меч, хотя это и казалось нелепым - Главру хватило бы одного-единственного маневра, чтобы справиться с ним.
Сириец угодил носком сандалии в выемку в песке, споткнулся, потерял равновесие. Публика ахнула - тысячи ртов, как один. В последнюю секунду Прокул успел увидеть удивление в темных глазах чемпиона, и в следующий миг он упал вперед, погружая клинок меча себе в солнечное сплетение.
Металл вошел в плоть легко, как в теплое масло, и Прокул, лишь слегка надавив, распорол живот Главра от грудины до паха. Еще секунда, и он отступил назад, позволяя поверженному чемпиону упасть на колени, все еще удивленно созерцая собственные кишки, начавшие вываливаться на песок.
Прокул, прекрасно понимая, что теперь противник обречен, отвернулся от него, победно вскинул руки, глядя в ту сторону, где располагалась ложа для почетных гостей. Толпа безмолвствовала несколько мгновений. Прокул нашел глазами Квинта. Тот поднялся на ноги и подошел к перилам ложи. Было слишком далеко, чтобы видеть это, но Прокул знал - он смотрит прямо на него, и почти бесцветные обычно глаза Квинта сейчас стали лазурно-синими - такими они становились в секунды максимального возбуждения, за миг до того, как Корвус изливался в него.
Он был почетным гостем на сегодняшнем спектакле - и это тоже было частью плана. Главр должен был победить, а Корвус, рискнув репутацией, решить судьбу проигравшего.
Еще миг висела тишина, потом трибуны взорвались неистовыми криками "Жизнь!" Их герой был повержен, но они, кажется, отказывались верить, что для него все кончено и так. Сквозь эти крики Прокул почти слышал, как Квинт усмехнулся.
Он вытянул вперед руку, сжатую в кулак, и Прокул почувствовал, что все был отдал, лишь бы в этот миг и правда смотреть ему в глаза.
Главр за его спиной, булькая застрявшей в горле кровью, тяжело застонал. Толпа продолжала требовать пощады, все громче и громче. От крови на песке поднимался едва заметный пар.
Корвус помедлил еще секунду, словно раздумывая, хотя Прокул знал - свое решение он уже принял. Большой палец Квинта показывал вниз.
Под возмущенные крики Прокул снова обернулся к Главру. Тот поднял на него мутный ненавидящий взгляд. О, Прокул был большим умельцем обрывать чужую ненависть. Главр разомкнул окровавленные губы, словно хотел что-то сказать, и Прокул, одним резким и точным ударом всадил клинок ему в глотку. Выдернул, толкнув тело в плечо ногой, и когда Главр начал заваливаться на бок, Прокул молнеиносным рубящим ударом отсек ему голову. Схватил ее за волосы, повернулся обратно к трибуне почетных гостей, вскинул над головой.
- За тебя! - выкрикнул он, не замечая свиста и воплей,- За тебя!