Пам-пам-пааам

[henrywottonesq]

Тема братских отношений для меня - одна из любимых. Мне кажется, такой интерес к ней должен как-то объясняться, но да не пофиг ли?) Кроме этого я люблю истории про юность любимых героев)
Пока прет, остановиться мне сложно, посему - еще одна сказочка.
Боромир, Фарамир, Гэндальф, Минас-Тирит, год 2992 Т.Э.

Первый шаг

Негромкий стук в дверь разбудил его почти мгновенно. Боромир очень гордился выработанным у себя умением просыпаться от любого подозрительного звука, и сейчас оно очень пригодилось. В дверь даже не совсем стучали – скорее скреблись, и юноша, подняв голову от подушки, нахмурившись, посмотрел в ту сторону.
Звук повторился – на этот раз громче. Боромир выскользнул из-под одеяла. За окнами стояла глубокая ночь – Луна совершила лишь половину пути по небу и теперь пряталась за вершиной башни. В комнате было холодно, по полу гуляли ледяные сквозняки, и босые ноги мгновенно замерзли. Боромир подошел к двери и распахнул ее – нежданный гость застыл с поднятой рукой, готовый постучать в третий раз.
- Ты что здесь делаешь? – сурово осведомился Боромир.
Фарамиру было уже девять лет – возраст достаточный, чтобы не бояться больше ночных теней и спать в собственной комнате. Однако сейчас мальчик выглядел так виновато и испуганно, что Боромир почти моментально смягчился. Да, он очень серьезно относился к воспитанию младшего брата, надеясь вырастить из него отважного воина Гондора, но смотреть в эти широко распахнутые, готовые, кажется, наполниться слезами глаза и не отринуть принципы воинского воспитания, было практически невозможно.
- Плохой сон? – спросил он уже мягче и тише.
Фарамир кивнул. В последние пару лет ночные кошмары, к счастью, были довольно редким явлением, хотя раньше, сразу после смерти матери, Фарамир просыпался с криками и в слезах почти каждую ночь. Отец, который болезненно переживал кончину супруги, велел не церемониться с младшим сыном. «Пусть берет пример с брата» - твердо говорил он перед тем, как удалиться в свои покои, чтобы не спать всю ночь напролет. Для Боромира смерть матери тоже была серьезным ударом, но каким-то странным образом в его десятилетнем сознании четко сформировалось представление, что в то время, как отец топит свою тоску в еженощных бдениях, а брат мучается нескончаемыми кошмарами, выкрикивая в темноту «Мамочка! Мамочка!», вся ответственность ложится на его, Боромира, плечи. Для отца он был надеждой, наследником и памятью о почившей жене, для Фарамира – старшим, сильным и разумным братом, и для самого себя, для собственной скорби и тоски, времени у него уже не оставалось.
Однако с тех дней минули годы, Фарамир справился со своими страхами, и лишь время от времени просыпался, ловя ртом ночной воздух, но теперь уже не помня, что именно его разбудило.
Боромир заметил, что босые ступни младшего брата уже почти посинели от холода.
- Заходи живо,- бросил он, пропустил брата в комнату,- простудишься.
Фарамир скользнул мимо него, но замер в нерешительности, когда Боромир притворил дверь. Обычно он не решался приходить в комнату брата по ночам, даже если просыпался от кошмара. Тот считал, что Фарамир уже слишком взрослый, чтобы прятаться от своих страхов под чужим одеялом. Но сегодня мальчик выглядел как-то по-особенному растерянным, почти оглушенным, и Боромир встревожился.
- Прости, что разбудил тебя,- Фарамир неуверенно переминался с ноги на ногу, явно не зная, что делать дальше – оторвавшись от своих призрачных преследователей, он оказался в безопасной обители. Но понятия не имел – разрешат ли ему в ней остаться.
- Под одеяло,- скомандовал Боромир, и брат, не долго думая, явно боясь, что юноша передумает, стремительно нырнул под одеяло.
Боромир вздохнул и последовал за ним. За окнами негромко перекликалась ночная стража – до рассвета было еще далеко. Поднимался ветер – было слышно, как он свистит и завывает в трубах. К утру вполне мог выпасть снег – земля давно ждала его, став жесткой и серой, как горные клыки.
За то время, что Боромир ходил к двери, постель его успела остыть, и он поежился, оказавшись под ледяным одеялом, но теплое, хоть и чуть дрожащее тело брата прижалось к нему и замерло. Некоторое время они молчали, Боромир даже начал снова задремывать, пригревшись, но внезапно Фарамир пошевелился и крупно вздрогнул.
- В чем дело? – шепотом спросил старший. Фарамир молчал. – В чем дело? – повторил брат настойчивей.
- Вспомнил, что мне приснилось,- ответил Фарамир тихо-тихо, голос его звучал как-то надломлено и глухо,- как-будто я еще толком не проснулся.
Мальчик снова замолчал, и Боромир чувствовал, что он напрягся всем телом, словно боялся пошевелиться. Прежде, когда Фарамир еще мог запоминать свои видения, ему обычно снилось, что он приходил в комнату к матери, где она спала – бледная и неподвижная. И как бы ни старался Фарамир разбудить ее, она все не просыпалась. Он приходил в себя после этого в слезах и отчаянии, снова и снова переживая страшную потерю. Теперь же все было иначе – слез не было, но зато от брата почти физически исходил сковывающий темный ужас, и прежде Боромир такого за ним никогда не замечал.
- Расскажи мне,- предложил он негромко,- если расскажешь, станет легче.
Фарамир неуверенно пошевелился и засопел. Он, кажется, боролся с самим собой, не зная, стоит ли что-то рассказывать или лучше претвориться спящим. Наконец он неуверенно прошептал:
- Я не могу. Это слишком… страшно.
- Да ладно, брось,- подбодрил его Боромир. Он развернулся так, что теперь они лежали лицом к лицу, и в полутьме комнаты кожа Фарамира казалась прозрачно бледной. Он поднял на брата большие испуганные глаза, в глубине которых плескалась тьма. – Сны – это всего лишь сны,- продолжал Боромир, хотя от этого совершенно не детского взгляда его самого передернуло,- сейчас-то ты уже проснулся, и я здесь, с тобой.
Последняя его фраза, казалось, решила дело. Фарамир медленно кивнул и опустил веки, но тут же его ресницы взлетели вверх, а взгляд снова уперся в лицо брата.
- Мне снилось, что город накрывает тень,- заговорил он тихо и монотонно, как во сне,- будто собирается гроза, но не было слышно ни грома, ни дождя. Я бежал по улице, а тень гналась за мной, накрывая один дом за другим. Я хотел позвать кого-то – отца или тебя или хотя бы стражу… но все вокруг было так тихо и неподвижно,- он снова едва заметно вздрогнул, и Боромир вдруг очень отчетливо увидел то, что описывал Фарамир – наползающая темнота и оглушительная тишина. Как тени его собственных, давно забытых кошмаров,- а потом я не смог бежать дальше, мои ноги увязли, и я не мог пошевелиться… а потом,- младший брат замер, и вместе с ним, кажется, замерло все вокруг – не было слышно ни криков сменяющейся стражи, но завываний ветра, Боромир не мог разобрать даже звуков собственного дыхания,- а потом я услышал визг.
- Визг? – похолодевшими губами переспросил Боромир,- как девчонки кричат?
Фарамир мотнул головой.
- Это было самое страшное – я боялся, что у меня вот-вот кровь хлынет из ушей или сердце остановится от страха… но потом я понял, что хочу этого, что это заставит этот кошмар прекратиться… - он задрожал сильнее, и Боромир притянул брата к себе, обнял и позволил прильнуть к себе. Фарамир рассказывал так, словно зачитывал слова из какой-то древней книги, девятилетние мальчишки так изъясняться не могли – это уж точно. И от этого Боромиру и самому стало не по себе. Сон – это всего лишь сон, но Фарамир, кажется, перестал был собой, а не просто грезил.
- Ну все,- решительно отгоняя эти мысли, выговорил Боромир,- довольно. Ты проснулся – и все закончилось.
- Закончилось,- эхом повторил Фарамир, и на этот раз голос его снова был голосом маленького испуганного мальчика.
- Сегодня поспишь здесь,- продолжал старший,- но это в последний раз, в качестве исключения, ясно?
- Ясно,- в тоне Фарамира было столько искренней благодарности, что Боромир невольно улыбнулся.
- Только ноги свои холодные ко мне не прижимай,- буркнул он, устраиваясь поудобней. Фарамир с готовностью кивнул и свернулся у него под боком.
Уже через несколько минут Боромир услышал, как дыхание брата выровнялось, и он заснул. Сам же юноша еще долго лежал, не в силах сомкнуть глаз, прислушиваясь к звукам спящего города за окном, безотчетно боясь, что вот-вот тоже услышит ужасный визг из сна Фарамира.
Но ночь текла своим чередом.
***
Утро выдалось прозрачным и морозным. Снег за ночь не выпал, но его приближение ощущалось в воздухе особой тонкой свежестью, и город замер в ожидании. Фарамир проснулся первым, и Боромира разбудило то, как он скрипнул входной дверью, стараясь уйти неслышно.
Юноша сел, протер глаза и взглянул на брата. Он не помнил, как заснул, и не знал, сколько проспал, но ощущение было такое, словно не спал вовсе. Фарамир замер на пороге, виновато посмотрел на брата в ответ.
- Я хотел уйти до того, как проснется отец,- пояснил он,- еще очень рано.
Боромир зевнул и потянулся.
- Ранняя пташка червячка получает,- сообщил он уверенно,- иди одевайся и выходи во внутренний двор. Если поторопимся, успеем к смене ночной стражи.
Боромиру очень нравилось следить за тем, как Стражи Цитадели менялись на посту – особенно после рассвета. Зрелище это было простое и рутинное, но не для юноши. Ему в нем виделся знак стабильности и уверенности, потому что ничего более почетного, чем охранять Белую Цитадель, представить было невозможно.
К тому же, если он вставал достаточно рано, чтобы успеть на рассветную смену, после ритуала можно было прибиться к ночной страже, отправиться с ними в казармы и там разделить с ними трапезу. В такие моменты Боромир чувствовал не только важность этой службы, но и собственную причастность к ней.
Фарамир к этим действиям самим по себе никакого восторга не питал, но вот за братом следовал всегда с удовольствием, особенно если тот приобщал его к чему-то настолько важному.
Они спустились во двор почти одновременно – Фарамир кутался в широкий, слишком большой для него меховой плащ, и на лице его не осталось ни следа ночного страха. От короткой пробежки по морозу щеки раскраснелись, частое дыхание облачками белого пара вырывалось изо рта. С легкой смесью удивления и отрады Боромир заметил, что брат прицепил к поясу деревянный короткий меч – видимо, чтобы сделать ему приятное.
Вместе братья спустились по узкой улице на нижний ярус. Оледеленая брусчатка почти звенела под подошвами их сапог. Город медленно просыпался, и на двух мальчишек, спешащих к воротам, никто не обращал внимания. Лавочники открывали ставни и выставляли товар, откуда-то из-за домов вдоль улицы слышалось негромкое пение и смех. Люди приветствовали друг друга, и город был ничуть не похож на тот, что привиделся Фарамиру накануне. Но уже через несколько минут Боромир стал замечать, что брат опасливо оборачивается, время от времени бросает тревожные взгляды через плечо и даже тянется к рукояти деревянного меча.
Под видом того, что брусчатка слишком скользкая, и чтобы не дать ему растянуться на ней, Боромир взял брата за руку. Тот отчаянно вцепился в его ладонь и сразу заметно успокоился. У самых ворот они замедлили шаг. Недавно взошедшее солнце уже золотило камни городских стен, и у входа в город царила суета и суматоха. Боромир уверенно двинулся к самой стене, к тому месту, где смену караула было видно лучше всего. Он помог Фарамиру взобраться на небольшую приступочку, чтобы тот мог смотреть за высокое ограждение, не становясь на цыпочки не подпрыгивая. Фарамир, впрочем, предпочитал со своего места обозревать окрестности, смотреть на въезжающих и выезжающих из ворот, а не следить за торжественным маршем стражи.
Белое знамя наместников, пронизанное холодными золотыми лучами солнца, развевалось над крепостной стеной, и, не обращая внимания на то, за чем предпочитал смотреть его брат, Боромир с восторгом поднял к нему глаза. Он слышал, как прозвучали трубы, возвещая конец ночной смены. Все спокойно – пели они – Минас-Тирит встречал новый рассвет, и мир снова радовался солнцу. Высокие, все как на подбор, стражи, облаченные в черное с серебром, двинулись по крепостной стене, чеканя шаг, а им навстречу подходила свежая смена. Боромир много раз мечтал о том, что он тоже когда-нибудь сможет возглавить отряд Стражи Цитадели, и это его будут приветствовать эти трубы. Пусть сейчас, когда враг был далек, и лишь отзвуки возможной войны доносились до Белой Башни, служба Стражей и была скорее формальной, это все равно был почетный караул. Каждый из этих воинов, служащих правителям Гондора, готов был положить жизнь, защищая родной город и край. И Боромир ощущал в себе силу тоже, если придется, пожертвовать всем. Он затаил дыхание, смотря за тем, как стражи отдавали друг другу честь.
- Смотри, кто это? – вдруг донесся до Боромира звонкий любопытный голос брата.
Он вздрогнул, словно вырванный из сладких грез, и обернулся к Фарамиру. Тот, перевешиваясь через ограждение и привстав на цыпочки, смотрел вниз, к воротам. И, подойдя ближе, Боромир успел заметить, как в них въехал всадник на большом гнедом коне. Одет он был в серую хламиду и высокую синюю шляпу, и был совсем не похож на гостя из соседнего с Гондором Рохана, но и ничего примечательного в нем не было. Однако Фарамир следил за ним, не отрываясь. Незнакомец. проехал по привратной площади и двинулся дальше, вверх, к переходу на верхний ярус.
- Наверно, какой-то путник с севера,- небрежно пожал плечами Боромир,- мало ли сейчас приезжает в Минас-Тирит.
Фарамир не ответил – он вдруг стал серьезен и сосредоточен, нахмурил брови, и выглядел больше не девятилетним мальчиком, а человеком гораздо старше и опытнее. Боромира кольнуло неприятное воспоминание о том, как брат ночью рассказывал о своем сне.
- Странно,- прошептал Фарамир, и голос его звучал также, как тогда.
- Идем,- поспешил разрушить наваждение Боромир,- а то все пропустим.
Фарамир тряхнул головой и посмотрел на него – было видно, что он с куда большим удовольствием отправился бы сейчас вслед за таинственным всадником, но потом мальчик улыбнулся и кивнул.
- Я есть хочу – просто ужас! – сообщил он,- нас же накормят?
***
Никогда прежде нога Боромира не ступала под эти темные своды. Он знал, что такое место в Цитадели есть, но интереса его оно никогда не вызывало. Ну что можно было найти полезного в библиотеке? Только пыль, мышей и старые книги. Их отец время от времени ходил в книгохранилище и поводил там долгие часы, но Боромир полагал, что такова участь правителя, и когда наступит его черед править, тогда он и займется изучением старины.
И если бы не Фарамир, так бы оно и было.
После завтрака братья вернулись ко дворцу – как раз вовремя, чтобы увидеть, как большого серого жеребца уводят в конюшни, чтобы устроить на постой. Выходит, всадник, привлекший такое внимание Фарамира, приехал к наместнику, и Боромир удивленно посмотрел на брата.
- Как ты узнал? – спросил он.
- А я и не знал,- пожал тот плечами. Такое совпадение, кажется, и его самого привело в замешательство,- я просто заметил его – и все. Даже не знаю, почему заметил.
- Сейчас узнаем,- Боромир сдвинул брови и решительно двинулся к конюшему, который успел уже передать жеребца из рук в руки мальчишке, распорядившись задать коню корма,- Хитион! – позвал Боромир, и мужчина обернулся на зов.
- Приветствую сыновей наместника,- с должной почтительностью поклонился конюший,- желаете покататься?
- Чью это лошадь только что отвели в стойло? – требовательно спросил Боромир, проигнорировав его вопрос. Хитион нахмурился. Фарамир выглядывал из-за спины брата, не желая вмешиваться, уверенный, что вот сейчас Боромир все выяснит, и все встанет на свои места.
У конюшего, однако, был такой вид, будто он не знал, как ответить
- Это гость правителя,- проговорил он туманно, четко давая понять – за подробностями братьям лучше обратиться к кому-нибудь другому.
Самых важных гостей наместник Денэтор имел обыкновение принимать в тронном зале у ступеней королевского трона. Лично он разговаривал лишь с теми, чье дело было достаточно срочным, чтобы с ним не могли разобраться помощники или советники. Но в совсем уж исключительных случаях наместник принимал посетителей в собственном кабинете, куда в обычное время даже его сыновьям ход был заказан. Сейчас, как узнали братья, был как раз такой случай. Отец остался наедине с гостем, отгородившись от всех крепкой дубовой дверью. Это было совсем уж странно.
Раньше такой прием от Денэтора получали лишь правители иных регионов или соседних стран. Этот же путник не походил видом даже на знатного вельможу, не то что на князя или короля.
- Может, это шпион? – шепотом предположил Боромир, когда они с Фарамиром спрятались неподалеку от дверей отцовского кабинета, скрытые от взоров стражи. – прибыл с какой-то важной информацией с юга или с запада. Говорят, оттуда надвигается тень…
- Шпион бы не въезжал в главные ворота,- резонно ответил Фарамир,- и не привлекал бы к себе столько внимания. Он бы прибыл под покровом ночи…
- Ты прав,- согласился Боромир, напряженно морща лоб. Туман тайны, окутывающий странного посетителя, становился все гуще, и теперь старшему юноше и самому ужасно хотелось разузнать – кто же это и зачем он приехал.
Сидеть в засаде, однако, было довольно скучно. Коридор был пуст, если не считать время от времени появляющихся стражников. Дверь отцовского кабинета оставалась закрытой. В сознании четырнадцатилетнего юноши, который вообще не любил сидеть на одном месте, прошло несколько часов, хотя на деле солнце не успело еще подняться над городскими стенами в зенит. Ноги у Боромира затекли, плечи ныли от неподвижности. Фарамир же, как он заметил, вел себя куда более мужественно. Младший брат с очень серьезным видом не сводил с двери кабинета взора. Вот уж из кого получился бы хороший разведчик – подумалось Боромиру, и он ощутил неожиданную волну нежности и улыбнулся.
- Может, вернемся позже,- предложил он тихо,- а то можно тут и до вечера просидеть.
- Шшш,- неожиданно ответил Фарамир, взглядом указывая на дверь. Та неторопливо распахнулась, и на пороге возник сперва отец, а потом незнакомец в сером одеянии. Со своего места Боромир мог хорошо его рассмотреть – это был крепкий и высокий старец с длинной седой бородой и благородным лицом – в таком едва ли можно было заподозрить лиходея или даже шпиона. Он сказал что-то Денэтору, слов было не разобрать, но юноша заметил, что лицо отца было хмурым и неприветливым. Он медленно кивнул, и незнакомец двинулся по коридору в сторону притаившихся мальчиков. Наместник же снова скрылся за дверью.
Высокий старик шел медленно, но походка его ничуть не выдавала его возраста. Она была упругой и уверенной, незнакомец едва опирался на свой посох, словно он служил для чего угодно, но только не для удобства ходьбы. Старец приближался, и оба мальчика буквально вжались в стену, боясь быть раскрытыми. Но гость прошел мимо их укрытия, даже не взглянув в ту сторону.
Фарамир подождал, пока шаги его смолкли дальше по коридору и потянул Боромира за руку.
- Идем! – громко прошептал он с азартом,- уйдет же!
Боромир был вовсе не уверен, что ему хочется следовать за таинственным стариком. Игра вдруг утратила для него изначальный интерес. Незнакомец выглядел как один из тех гостей, кого могли бы принимать у подножия трона. Но вместе с тем было в нем что-то более глубокое, непознанное, и юноше, казалось, совершенно не хотелось соваться в эти глубины.
Фарамир же напротив, пылал энтузиазмом. И Боромир последовал по коридору только ради него. После вчерашнего происшествия, следы которого сохранились в поведении брата и до сих пор, юноше не хотелось расстраивать младшего. Если тому охота была проследить за незнакомцем, так тому и быть. Иных планов на утро у них все равно не нашлось.
Они крадучись, но не слишком, чтобы не вызывать подозрений у встречных, пошли следом за старцем. Тот вышагивал неторопливо, что-то бормоча себе под нос, не глядя по сторонам, будто коридоры цитадели были хорошо знакомы ему, и он точно знал, куда свернуть на каждом следующем повороте. Следить за ним было совсем нетрудно – гость не обращал никакого внимания ни на что вокруг, и лишь у выхода во двор он остановился и взглянул в высокое, заточенное между стен, небо. Солнце застилали теперь легкие сероватые облака. Ветер усилился. Похолодало. Старик постоял немного в тени стены, похожий на статую из серого мрамора. Фарамир и Боромир следили за ним из-за угла, и когда он наконец ступил во двор, выждали немного, чтобы он их не заметил.
- Он идет к библиотеке,- уверенно прошептал Фарамир, и Боромиру, который прежде в книгохранилище ни разу не бывал, отчего-то стало жутковато. Ужасно захотелось повернуть назад, увести брата в оружейную или на стрельбище, а то к внешней стене, найти им обоим занятие поинтересней и побезопасней слежки за таинственным гостем.
Но Фарамира с его пути свернуть было не так-то просто. Он решительно побежал через двор – так стремительно, что Боромир едва поспевал за ним.
В тень хранилища они ступали, держась за руки. У самого входа Фарамир вдруг оробел, вцепился в ладонь брата, и было видно, что дальше идти он не отваживается. Боромир почувствовал, интуитивно понял, что его останавливает. Надвигающаяся тьма и оглушительная тишина из видения Фарамира. Здесь эти образы становились почти осязаемыми и до ужаса реальными.
На Боромира, однако, страх младшего брата повлиял противоположным образом. Так было всегда – он был старшим братом, и рядом с Фарамиром должен был оставаться отважным и сильным – никак иначе. Вот и теперь, чувствуя, что нерешимость отступает, Боромир, не выпустив руки мальчика, переступил порог библиотеки и двинулся вперед,
Тяжелые каменные стены принимали их неохотно. Хранитель библиотеки проводил братьев тяжелым взглядом, но не остановил. В коридоре пахло пылью и горящим маслом – факелы светили неровно и отбрасывали причудливые длинные тени. Фарамир шел на заплетающихся ногах. Он явно стыдился собственного страха, а потому и не думал отступать или останавливаться. Но ладонь его в руке Боромира стала холодной и влажной.
- Все в порядке,- прошептал Боромир,- я с тобой.
Фарамир глянул на него, и в очередном сполохе факела показалось, что лицо его иссечено неровными шрамами. Боромир попытался справиться с этим жутким видением, но окружающая тишина начинала давить на уши и нервы, и юноша почувствовал, что вот-вот вынужден будет повернуть назад.
Они свернули из главного коридора в зал хранилища, который был освещен куда лучше. Здесь один за одним громоздились шкафы со старыми фолиантами, а воздух был удивительно прохладным и сухим. Звук шагов тонул в густой тишине. Боромир потянул брата в сторону – за один из шкафов. Из дальнего конца помещения доносился шелест страниц.
Фарамир послушно спрятался и прижался к брату. Нужно было выглянуть и посмотреть, кто там – хотя Боромир уже почти забыл, зачем вообще они преследовали гостя. Сейчас, оказавшись в этом зале, он снова вспомнил слова брата.
…а потом я услышал визг…
Медленно и осторожно Боромир придвинулся к дальней стенке шкафа и выглянул из-за нее. В противоположном углу за столом спиной к ним сидел серый незнакомец. Он снял свою шляпу, и седые волосы рассыпались по широким плечам. Голова была склонена над каким-то свитком, и еще множество их было разложено вокруг него на столе. Высокая свеча давала ровный желтый свет, и в этом обители тишины и пыли казалась благословенным светочем. Боромир вдруг враз успокоился.
- Что там? – прошептал Фарамир, и Боромир отодвинулся от края, снова прячась за шкафом. Он открыл было рот, чтобы ответить, но внезапно над их голова раздался громоподобный голос.
- Доброе утро тем, кто скрывается в тенях.
Боромир вздрогнул и отпрянул. Старец, только что склонившийся над свитком за столом, стоял теперь над ними, уперев руки в бока и улыбаясь. Несмотря на неясное освещение, улыбка его выглядела доброжелательной и светлой, а глаза – внимательными и ясными, полными мягкой лазури.
Фарамир, прижавшийся было к брату, готовый спрятаться за его спиной, заговорил первым.
- Простите нас, - сказал он учтиво,- мы не хотели нарушать ваш покой.
- Хотели, еще как хотели,- в тоне старика слышался подавляемый смех,- то есть твой-то брат не очень хотел, Фарамир, сын Денэтора. А ты – явно буквально рвался нарушить мой покой и уединение, правда?
Фарамир пристыжено опустил глаза, и Боромир раздраженно выступил вперед.
- С чего вы взяли, что нам нужны вы? – спросил он с вызовом,- это библиотека Цитадели, и сюда может ходить, кто угодно.
- Кто угодно, но часто ли ты бывал здесь, Боромир? – осведомился старец,- к тому же, если не я был вам нужен, то зачем следить за мной с самых главных ворот?
- Это все моя вина,- откликнулся Фарамир до того, как Боромир успел ответить первым,- я не знаю, почему решил пойти за вами. А мой брат просто следовал за мной, чтобы защитить, в случае чего.
- Вам не понадобятся ни защита, ни извинения,- покачал головой старец,- иногда, юный Фарамир, сердце видит глубже и яснее, чем глаза. И твой взор со временем станет проницательней и острее, чем у многих мудрых. Ты уже сейчас видишь больше, чем пока что можешь понять.
Боромир заметил, как взгляд старика на мгновение стал серьезным и пристальным. Он изучал Фарамира так, словно хотел допытаться у него о чем-то, проникнуть ему в душу, но мальчик спокойно выдержал этот взгляд.
- Мое имя Митрандир,- наконец старец снова едва заметно улыбнулся,- и я рад знакомству с вами обоими.
Боромир, который особой радости не испытывал – старик вызывал в нем странное тревожное чувство, объяснить которое юноша не смог бы, даже если бы попытался – буркнул что-то в ответ. Фарамир же вежливо поклонился, а потом с любопытством спросил:
- А что вы читали? Здесь столько книг, и иногда я думаю, как здорово было бы прочитать их все!
- Долгое путешествие начинается с первого шага,- склонив голову к плечу, ответил Митрандир,- или с первой страницы. И я помогу вам сделать это первый шаг,- он перевел взгляд на Боромира,- если это та дорога, по которой вы хотите пройти.