Dum spiro, spero
ODD SAVE THE ΩKING
GRIMM AU, Omegaverse,
Рейтинг R.
1. Almost happy
2. Sweet dreams are made of this. Who am I to disagree? R!
3. I let the music speak.
4. Something’s on
5. Frühling in Paris
6. Now I see
6. It happens
7. After the storm
After the storm
Шон шагал, как механическая кукла, не чувствуя под собой ног. Они только что совершили путешествие в ад и обратно. Полного осознания того, что произошло, еще не наступило, но Шон понимал: случилась страшная трагедия. Трагедия, равной которой он не помнил.
Из разрушенного убежища Шон вышел, стараясь держаться поближе к Беркхарду.
Сейчас, когда адреналин схлынул, его начинало слегка трясти. Он пытался взять себя в руки, но ни разу в жизни принц до сих пор не оказывался в такой ситуации. Самым большим несчастьем, через которое ему довелось пройти, была смерть короля Людвига, но и тогда Фридрих оградил его ото всех неприятных формальностей, от любого стресса. А сейчас... сейчас Шон хотел, чтобы его взяли за руку, причем не кто-нибудь, а именно Беркхард, но он даже в сторону его смотреть не решался. Королей воспитывают сильными, и то, что сейчас Шон ощущал себя слабой напуганной омегой, не имело никакого значения.
Все произошло мгновенно, Шон даже не успел понять, как так получилось, что он лежит, а Никлас прижимает его к полу, прикрывая собой. Он услышал пронзительный звон, грохот и какие-то хлопки. Правая рука, которой он вцепился в плечо Беркхарда, коснулась чего-то теплого и липкого, проступавшего сквозь ткань смокинга, и сердце Шона подскочило к горлу, отчаянно забившись. Нет,- пронеслось в мозгу,- нет, только не это, только не сейчас.
- Ник,- отчаянно выдохнул он, едва ли понимая, что и зачем хочет сказать, лишь бы Беркхард нашел в себе силы ответить, дать понять. что его рана не так уж серьезна, что он не уйдет, едва появившись в его жизни.
- Я окей. - ответил Ник бодро, - Все хорошо со мной.
Выстрелы стихли.
- Ноябрь в Наме выдался солнечным, - Беркхард ухмыльнулся и начал подниматься на ноги.
- Ч.. что? - рассеянно переспросил Шон. На его пальцах все еще была его кровь, и хоть бодрые слова Никласа немного успокоили принца, теперь его начинало по-настоящему колотить. Панцирь воспитания, выдержки и воли треснул, и теперь хотелось только рыдать, прижимаясь к Беркхарду и повторяя "Ты ведь не умрешь, правда? Ты ведь не умрешь!"
Он медленно поднялся, стараясь - безуспешно, впрочем - скрыть свою дрожь.
- Солнечно. - пояснил Ник, и, взяв Штефана за руку, двинулся к машинам, - В Наме очень солнечно.
Шон вцепился в руку Никласа так, словно это было единственное спасение вообще от всего на свете. Солнечно, ну конечно. В Новом Амстердаме солнечно. Солнце слепило глаза, а Шон начинал дрожать все сильнее, все отчаяннее. Когда они подошли к машинам, и Гюнтер, вынырнувший непонятно откуда, попытался запихать Шона в салон, принц дернулся, словно охранник ударил его током.
- Нет,- он сильнее вцепился в ладонь Ника,- пожалуйста,- Шон перевел взгляд на Беркхарда, и в глазах его плескались мольба и страх,- пожалуйста, нет.
Только бы он не отпустил его, только бы не стал настаивать, что ему нужно уходить, что его обязанности заканчиваются здесь, за границей смертельной опасности.
К ним подбежал парамедик, снявший сигнал хелпера. Безошибочно определяя место ранения, вколол какой-то препарат.
- Там пуля. - сказал он по-фламандски, - Нужно будет вытащить.
- Потом, - отмахнулся Ник, - Ничего серьезного.
Он не только позволил Шону вцепиться себе в ладонь, что было сил, но еще и не отнял ее, пока ему делали укол. Мельком взглянув на принца и, видимо, поняв, что с ним творится, послушно кивнул и сел вместе с ним в машину.
Едва оказавшись в салоне, Шон наконец позволил себе расслабиться. Странным образом, он ни капли не стеснялся Беркхарда. Да, они были знакомы всего два дня, едва ли обменялись несколькими внятными фразами, и этикет диктовал принцу держать себя в руках в любой ситуации, но Шон чувствовал - с Никласом ему можно не носить масок, можно не претворяться, и вся изморозь его иллюзорного спокойствия вдруг рассыпалась, как иней с потревоженной ветки.
Шон крупно вздрогнул всем телом, притянул к себе руку Никласа, прижал ее к груди, там, где все еще бешено билось сердце, и так замер, стараясь подавить хриплые неглубокие вдохи и выдохи, глядя в пустоту перед собой. Его продолжало трясти, и Шон едва ли понимал, что происходит вокруг. Здесь, в машине, они остались вдвоем, отгороженные от всего мира - только принц и его гримм. Только Шон и Никлас, не просто спасший ему жизнь от теракта, а будто бы и пришедший для того, чтобы спасти его от самого себя.
Шон понятия не имел, куда их везут. Он вообще, кажется, совершенно потерялся в пространстве и времени. Сейчас, сидя рядом с Никсалом, болезненно дрожа и сдерживая истерический смех, принц перестал быть собой. Вернее, тем собой, которым родился здесь, в этом мире. Он стал чем-то большим, чем-то более полным, новым и непонятным. Он видел себя со стороны как в лабиринте бесконечных отражений. В странной чужой одежде, со странными чужими словами на устах. И в каждом из этих отражений рядом с ним был он, его гримм. Его Никлас Беркхард.
Машина остановилась, но Шон пришел в себя лишь тогда, когда услышал голос Нэнси.
- С ним все в порядке? - робко спрашивал деверь у кого-то. Только сейчас до Шона дошло, что все это время в машине, кроме него, Беркхарда и водителя, были еще и Анастасий с Дмитрием. Принц открыл глаза и моргнул. - Шончик? - мягко и заботливо, тоном, каким обычно общался с сыновьями, спросил Анастасий,- ты в порядке? У тебя кровь.
- Это моя,- отозвался Беркхард с беззаботной улыбкой, но Шон почувствовал, как его пальцы сжали его ладонь еще чуть сильнее.
- Джек остался там,- вдруг вмешался в разговор Дмитрий,- его ведь спасут?
Шон посмотрел на него, потом снова на Беркхарда.
- Джека обязательно спасут,- ответил он племяннику, и только после этого истерически рассмеялся.
***
Шону вкатили такую дозу успокоительного, что ею, наверно, можно было отправить в летаргический сон троих таких же омег, как он. Но пока лекарство не подействовало, он не отпускал от себя Беркхарда, едва разорвав контакт рук, тут же снова искал его ладонь, чтобы сжать ее пальцами. Врач, вызванный к принцу, почти насильно укладывал его спать, а Шон несколько раз попросил Беркхарда "Только, пожалуйста, не отходите далеко. Вы ведь обещали всегда быть рядом. Все время."
И лишь получив от него обещание не уходить, Шон провалился в сон. Было неясно, сколько он проспал - час или сутки. Почти без сновидений, только в голове постоянно вертелась фраза, как на заевшей аудиозаписи "Вот мы и встретились. Вот мы и встретились..."
Проснулся Шон, уже твердо приняв решение.
В комнате было пусто и почти темно. Шторы были опущены, кондиционер мягко гудел. Прохладно, как всегда нравилось Майзнеру. И никого. Шон резко сел. Огляделся.
Ушел. Никлас Беркхард ушел - сдал его с рук на руки и отправился домой. От этой догадки стало так больно, словно одна из пуль все же попала в принца. Дверь спальни с легким гулом отъехала в сторону, и на пороге появился Гюнтер.
- Ваше Высочество, вы проснулись,- не спросил - констатировал он.
- Где Беркхард? - потребовал Шон хрипло.
- У медиков. Ему извлекают пулю. Он сказал, что вернется, как только закончит,- отрапортовал Гюнтер, и Шон с облегчением откинулся на подушки,- герр Дега все еще под успокоительными, у него случился припадок,- на Себастьяна Шону было плевать, но он кивнул,- звонил ваш муж.
Очень медленно Шон снова сел в постели. Ну конечно, Фридрих звонил. Сообщения о теракте должны были появиться уже даже в новостях, а по своим каналам он мог получить информацию даже значительно раньше. Бедный Фридо, наверно, поседел, узнав, какая опасность грозила его драгоценному Ливу. Его преданному любящему мужу... Шон ощутил, что смеховая истерика возвращается, но смог себя сдержать. Странно, что Фридрих сам не сорвался к нему и уже не прибыл выручать его. С опозданием, конечно, но все равно.
- Набери его номер, я поговорю,- распорядился Шон.
- Любовь моя! - голос Фридриха в трубке звучал так, словно он успел уже похоронить его и оплакать,- когда я узнал, я немедленно хотел лететь к тебе, в ту же минуту.
- Со мной все хорошо,- тихо ответил Шон,- меня спасли, вывели.
- Да, я слышал, слышал,- отозвался Фридрих,- боги, если бы с тобой что-то случилось, как бы я жил? Что бы я делал?
Шон улыбнулся.
- Я жив. - повторил он механически,- я в порядке. И скоро прилечу домой.
- Да, верно, верно,- подтвердил Фридрих, и голос его неожиданно задрожал. Великий суровый крон-принц Германии готов был разрыдаться, как мальчишка? Майзнер судорожно вздохнул,- боги, как же я люблю тебя, Штефан. Я так тебя люблю.
Шон молчал. Впервые в жизни он не находил в себе сил ответить на это.
- Я выслал за тобой самолет,- не дожидаясь ответа, продолжил Майзнер,- как только ты сможешь лететь, он будет тебя ждать.
- Я уже могу,- ответил Штефан мягко,- я прилечу. Только... одна вещь, Фридо.
- Что угодно! - горячо отозвался Фридрих.
- Никлас Беркхард,- выговорил Шон почти по слогам,- он спас мне жизнь, а здесь, в СГА, его никто не ценит, он своего рода... изгой. Я хочу взять его с собой . Он будет моим охранником и дальше.
Последовала короткая пауза, в течение которой Шон многое бы отдал, чтобы иметь возможность прочитать мысли Фридриха.
- Конечно,- наконец ответил он,- это правильное решение. Конечно, пусть едет.
***
Когда погасла табличка, Шон отстегнул ремень безопасности и посмотрел на Никласа Беркхарда, расположившегося в соседнем кресле. Тот глядел в иллюминатор на бесконечный белесый слой облаков.
Конечно, он согласился полететь с ним. Такие перспективы! Такой престиж. Видимо, дела Беркхарда и правда шли из рук вон плохо - он даже не спросил, заплатят ли ему за эту работу и сколько. Принцу Штефану так спокойней? - ладно, он полетит, какой разговор. Шон был готов предложить ему любую сумму, лишь бы он согласился. Этого не потребовалось - Никлас согласился и так.
Он исправно выполнял свое обещание - не отходил от Шона ни на шаг, словно верил, что тот теракт был направлен именно на него, Штефана, крон-принца Австрии и Германии.
- Я не люблю самолеты,- проговорил Шон, чтобы хоть как-то начать разговор. До сих пор у него это получалось не слишком удачно, но здесь, в закрытом пространстве салона, сбежать Беркхарду было некуда,- меня всегда вгоняло в ступор - как такая махина может держаться в воздухе.
- А я об этом не задумывался, - признался Ник, - летают и хорошо.
Ну и вот что на это ответишь? Проклятье, надо было поговорить о чем-то другом. Начать с какого-то другого конца. Да вот только с какого? Много ли общих тем у принца и отставного военного, работающего телохранителем? Они были совершенно из разных кругов, из разных стран. Из разных миров. Что интересовало Никласа, Шон понятия не имел. Что интересовало его, едва ли могло заинтересовать Беркхарда. Не о сорванном же фестивале с ним разговаривать. И не о своих странных чувствах - вот уж точно нет!
- Да, вы, наверно, правы,- согласился он. Помолчал немного, потом решился продолжить,- спасибо, что вы согласились полететь со мной. Это для меня очень важно.
- Да не за что. - Ник пожал плечами. - Это оказались индейцы,- вдруг добавил он.
- Индейцы? - переспросил Шон.
После его нервного припадка никто, разумеется, не говорил с ним о теракте. Этой темы избегали так тщательно, что любой бы на месте Шона засомневался, а был ли теракт на самом деле, не были ли это какие-то глупые учения? Траур в половине стран Европы говорил, конечно, об обратном, но снова - видимо по распоряжению Фридриха - Шон оказался огражденным от лишней информации. Да чего там, вообще от всей информации на эту тему.
- Но зачем им это?
- Война за независимость, так они это назвали. "Хе кпаме"... Раньше была кучка радикально настроенных коренных, ничего особенного. Были в сводках за хулиганство и вандализм, за несанкционированные акции. Пытались юридически отбить часть своих территорий в Дакоте...Но никто и подумать не мог, что они способны на такое. "Вы уничтожили нашу культуру, теперь мы сотрем с лица нашей земли - вашу",- процитировал Ник.
Шон слушал, с каждой секундой все больше ощущая себя тепличным растением. В нем, как костер, набиравший все больше силы, зажглось раздражение на Майзнера. Он всегда ото всего его оберегал, держа в неведении. Будь его воля, он запер бы Шона во дворце и вообще никуда не выпускал. Принц слышал о том, что в Америке было неспокойно, что государства там постоянно боролись за сферы влияния, что время от времени там возникали стычки и волнения. Но радикальные группы? Война за независимость? Такого Шон и представить себе не мог.
- Выходит,они сражались за правое дело? - уточнил он,- но почему с нами, европейцами? Мы ведь не отбирали их земли, не посягали на их свободу.
- Скорее всего, это лишь шаг. Теперь большая часть европейских королевств если не бойкотирует Америку, то помогать точно не станет. Новая Голландия - одна из самых сильных, и тесно сотрудничала с Бельгией и Голландией... А теперь там погиб омега король Бельгии и голландский крон-принц. Если правительство не сможет обставить все как общую трагедию, пиши пропало - дружеское расположение старого света. Погиб король Мексики, это тоже внесет раздор, там народ горячий...
Шон слушал и кивал. Он помнил, как на выходе из убежища Анастасий, прижимаясь к нему, спрашивал - видимо, совершенно выпав из реальности - "Интересно, а где Беатрикс? Он обещал рассказать о том забавном случае в посольстве Испании..." Значит, Беатрикс, король Бельгии, так и не расскажет Нэнси, чем закончился тот прием... Да и вообще ситуация складывалась более, чем неприятная. В такой ситуации опытный политик легко бы смог воспользоваться случившимся. К примеру, можно было бы предложить отцу заявить о поддержке Новой Голландии, и тем самым укрепить позиции Австрии в Новом свете. Или постараться убедить в этом же Фридриха. Шон задумался.
- Любопытно,- выговорил он, прищурившись и глядя в пространство, мысленно просчитывая ходы будущей партии,- но как они смогли это провернуть? Какие-то индейцы и здание, полное охраны и датчиков? Они настолько опасны?
- Они никогда не были опасны. И никогда не дружили с технологиями... А это нападение было все завязано именно на них. Будь здание не таким автоматизированным, все бы могло провалиться. Их только старая датчик-рамка напрягала. Но и с ней они нашли способ борьбы.
Шон вспомнил те минуты перед рамкой убежища и тот единственный момент, когда она вспыхнула, предупреждая об опасности.
- Аркадий! - удивленно воскликнул он,- не могу поверить... Он был с ними заодно?
- Каким-то образом да. Я не знаю почему. Кто-то говорит, его задурили, кто-то, что Британия всегда поддерживала местных. Теперь Массачусатс закидали говном, за то, что у них самые либеральные законы в отношении индейцев. Я понятия не имею, и даже не уверен, что когда-нибудь узнаю, почему он согласился на это...
Ник помрачнел.
Шон заметил, что гримм нахмурился и догадался, что у него на уме. Жертвы, которых можно было бы избежать, если бы Никлас понял все раньше, был тверже, убеждая следовать за собой или досматривая принца-звенелку.
- Я читал ваше досье,- признался он негромко,- то, что смог раздобыть Себастьян. Он хотел запугать меня тем, что вы неуравновешенный и неуправляемый, вот и расстарался, но я понял, что вы хотели спасти их - ваших сослуживцев, правда? - он сделал паузу, неуверенный, на твердую ли почву ступает,- хотели - и не смогли. И сейчас не смогли. Но вы должны понимать, что в таких ситуациях спасти всех невозможно. И нужно быть благодарным Семерке за тех, кто все еще жив. И я точно знаю, что вы спасли меня. И Нэнси с Дмитрием. И все те, кто вышел живым из того здания, сейчас живы только благодаря вам, мистер Беркхард.
Ник кивнул так, словно не собирался ничего на это отвечать.
- Дурацкий был приказ.- заговорил он вдруг после короткой паузы,- И Курцман сказал "Бредовый приказ, сэр, нас всех убьют", а я ему знаете что ответил? - он грустно усмехнулся, - я сказал "Завари ебало, Курцман, и шевели булками. Приказ есть приказ." Такие дела, мистер Принц. такие дела.
Шон понял не все слова из того, что Никлас ответил некому Курцману, но общий смысл до него дошел.
- Не все те, кто отдает приказы, созданы для этого, и не все те, кто вынужден подчиняться, созданы для подчинения,- ответил он,- но в конечном счете тот, кто отдает приказ, виноват больше всех - поэтому это бремя так тяжело. Куда тяжелее, чем кажется. - Шон посмотрел на Никласа очень серьезно,- Вы не могли не подчиниться. И не могли их спасти. И я представить себе не могу, насколько это больно.
- Я мог не подчиниться и спасти. Я мог хотя бы постараться. А в итоге я спас только пятерых. - глухо ответил Ник, - Ладно, хуй с ним с этим! - махнул он рукой и достал сигареты, - А, черт, тут же не курят у вас!
Повторять свой пассаж про то, что надо не сожалеть о мертвых, а радоваться за живых, Шон не стал - это было лишнее. Разговор и так, кажется, получился слишком личным. Беркхард смутился, а смущать его принц уж точно никак не хотел.
- Вы в королевском частном самолете,- напомнил он с напускным высокомерием,- летите в Австрию, где курят даже собаки. Как вы думаете - можно ли здесь курить?
Ник коротко хохотнул и с наслаждением прикурил.
Шон, приободренный его реакцией, тоже улыбнулся. Сам он не курил с двадцати лет - с тех самых пор, как состоялась их с Фридрихом помолвка. После этого Гудрун стал параноидально заботиться о здоровье "милого Штефана", чтобы тот, как племенная лошадь, мог в итоге дать здоровое потомство. Сейчас же Шон едва сдержался, чтобы тоже не попросить сигаретку.
Он и сам не понял, как это слетело с языка, а когда сказал это, брать слова назад было поздно.
- Вы женаты, мистер Беркхард?
- Нет пока.- ответил он односложно.
Это "пока" звучало довольно двусмысленно, но Шон - для своего спокойствия, решил в подробности не вдаваться. Пока.
Самолет, следуя точно по расписанию, должен был прибыть в Вену в полдень.
@темы: Grimm
-
-
29.11.2013 в 12:09-
-
29.11.2013 в 12:11-
-
29.11.2013 в 22:35-
-
29.11.2013 в 22:38-
-
29.11.2013 в 23:22-
-
29.11.2013 в 23:32