ODD SAVE the KING

[Wotton]

ODD SAVE THE ΩKING

GRIMM AU, Omegaverse,
Рейтинг R.

1. Almost happy
2. Sweet dreams are made of this. Who am I to disagree? R!
3. I let the music speak.
4. Something’s on
5. Frühling in Paris
6. Now I see
6. It happens
7. After the storm

8. There and back again

Это были самые страшные часы в его жизни. О трагедии в Новом Амстердаме ему сообщили по внутреннему коммутатору, и Фридрих несколько секунд после этого не мог поверить, что это действительно происходит, что это не розыгрыш и не провокация. Было начало восьмого, и встреча со швейцарскими конгрессменами была в самом разгаре, и когда пришло сообщение "Кайзер-торен захвачена террористами, в здании произошел взрыв, о количестве жертв точно не сообщается, но оно огромно", все что смог выдавить из себя Фридрих, было "Но там же Штефан..." Швейцарцы - трое банкиров, черствые принципиальные типы, демонстрируя полное безразличие к "очередной утке", пытались настоять на продолжении совещания. Вопрос стоял острый, но Фридрих, даже не попытавшись замаскировать свои страх и злость, велев им убираться прочь. Если то, что ему передали, правда, и Штефана больше нет, никакие деньги, никакие договоры и ссуды больше не будут иметь значения.
Следующие три часа Фридрих провел, пытаясь получить хоть какую-то информацию о произошедшем. Ситуация осложнялась тем, что там, в Кайзер-торен, кроме Шона, был еще и Анастасий с сыном, а потерять сразу их троих было бы слишком жестоким ударом. Фридрих поднял всех людей, кто мог хоть как-то поучаствовать в этом, и вскоре все же получил видеозапись с одной из внешних камер наблюдения с улицы рядом с местом происшествия. Картинка была плохой и зернистой, но с огромным облегчением Фридрих узнал на ней Штефана. Тот, держа за руку какого-то человека, подошел к машине и, чуть помедлив, сел в нее. Шон был жив и, кажется, невредим.
Когда Фридрих позвонил, к телефону подошел Гюнтер и сообщил, что Его Высочество принял лекарство и теперь спит. Майзнер мысленно отругал себя за недальновидность. Ну конечно, Шон спит - после такого потрясения, как могло быть иначе?
- Это ты спас его? - спросил Фридрих у Гюнтера, и тот пару мгновений молчал.
- Я был там,- ответил он, помедлив,- но операцией руководил не я. Нас вывел гримм по-имени Никлас Беркхард. Его Высочество нанял его вчера лично. Как оказалось, не зря.
Майзнер кивнул, забыв, что Гюнтер его не видит, помолчал немного. Тот самый красивый жест на поверку оказался спасительным решением. Герой войны, нанятый, чтобы работать лицом, спас Штефану жизнь. И все бы хорошо, но отчего-то Фридриху вдруг стало тревожно.
- Когда он проснется, передай, что я звонил, пусть перезвонит мне в любое время.
- Да, Ваше Высочестве,- коротко ответил Гюнтер и повесил трубку.
***
То, что Шон захочет взять своего спасителя с собой, было вполне предсказуемо, но Фридрих, чем больше думал об этом, тем сильнее испытывал какую-то странную иррациональную злость. Приходилось напоминать себе, что этот человек спас жизнь его мужу, его брату и племяннику, он заслуживал если не уважения с его стороны, то по крайней мере нейтралитета, но к моменту, когда самолет Штефана коснулся взлетно-посадочной полосы, Майзнер уже ненавидел Никласа Беркхарда всей душой. Объяснить себе, почему именно одна мысль о нем вызывает такое раздражение, Фридрих не смог бы. Дело было, скорее всего в той нечеткой записи. Шон как-то по особенному держал за руку Беркхарда. Что-то в его позе, в том, как он застыл у дверцы машины, в повороте его головы, в том, как чуть ссутулил плечи, было необычным и... неправильным.
Пытаясь отогнать от себя навязчивые глупые мысли, Фридрих почти на руках донес Штефана от трапа к машине. Беркхарда он одарил всего одним взглядом - до дворца тот ехал отдельно, вместе с Гюнтером. Шон не сопротивлялся, но выглядел напряженно. Фридрих знал его очень хорошо, и таким видел редко. Разумеется, все объяснялось пережитым ужасом, но всю дорогу до дома Майзнер не отпускал руки мужа.
- Если бы с тобой что-то случилось, я бы не пережил этого,- произнес он, склоняясь к Шону.
- Но я в порядке,- бледно улыбнулся тот,- а ты - будущий король, ты обязан был бы пережить, если бы со мной что-то случилось. Половина стран Европы потеряла своих омега-королей, и никто из их мужей не покончил с собой.
Майзнер почувствовал в его тоне осуждение. Штефан говорил спокойно и ровно - слишком спокойно и ровно для того, кто, избегнув смерти, вернулся в объятия любящего мужа.
- Я больше не отпущу тебя,- сказал Фридрих наконец, и Шон, повернувшись к нему, одарил его взглядом, полным упрека.
- Разумеется,- ответил он с прохладцей,- я даже могу поспорить, что это ты организовал покушение, чтобы скорее вернуть меня домой.
Отповедь получилась слишком искренней, чтобы казаться шуткой, и Майзнер, замолчав, удивленно воззрился на мужа. Тот моргнул, будто сам был обескуражен собственной выходкой.
- Прости, милый,- Шон понурил плечи и отвернулся, опустил голову и шумно выдохнул. Майзнер поспешил придвинуться к нему поближе и обнять. Штефан не сопротивлялся. Он положил голову ему на плечо и несколько секунд молчал,- слишком много всего произошло,- наконец произнес он,- слишком много для меня одного. Я был не готов.
- К такому невозможно подготовиться,- ответил Майзнер. Вот теперь рядом с ним снова сидел его Штефан - напуганный, усталый, но снова знакомый и любимый.
***
Штефан занимался устройством Беркхарда во дворце лично. Он отдал распоряжения о том, чтобы того поселили в не слишком большой комнате - "его смущают огромные номера". Чтобы ему предоставили одежду - "Ничего кричащего и официального. Из-за моего каприза ему пришлось уехать, не собравшись."
Майзнер наблюдал за тем, как супруг играет с новым питомцем, стараясь подавить в себе вновь всколыхнувшееся раздражение. Когда вечером наконец они остались наедине, Фридрих присел рядом с Шоном на кровать. Тот все еще держался скованно и немного нервно, словно не вернулся домой, а был в гостях, где его все смущало.
- Ты будешь милосердным королем и прекрасным отцом,- заметил Фридрих, осторожно целуя Шона в плечо.
- Откуда такие громкие выводы? - Штефан повернул к нему голову, и Фридрих поймал губами его губы. Поцелуй вышел немного поспешным, но Штефан, кажется, немного расслабился и позволил уложить себя на спину. Майзнер устроился рядом. От супруга едва заметно пахло возбуждением - вот-вот должна была начаться течка, хотя до сих пор на настроение Шона ее приближение никак не влияло.
- То, как ты заботился об этом Беркхарде,- пояснил Майзнер. Теперь он перемежал слова с короткими поцелуями в шею. Шон запрокинул голову и чуть наклонил ее, давая ему лучший доступ, и это приободряло.
- Он не "этот Беркхард",- заметил Штефан нейтрально,- он человек, который спас мне жизнь. И я все еще не вижу связи.
- Много ли гостей получили от тебя такое внимание до сих пор? - Фридрих провел языком от ложбинки между ключиц Шона вверх по шее к уху, прикусил мочку,- ты знаешь, какую одежду он предпочитает, и то, что он нервничает в открытых пространствах. Может быть, в тебе все же просыпаются инстинкты?
- Инстинкты? - Шон поднял руки и обхватил плечи Фридриха, не притягивая к себе ближе и не отталкивая.
- Отцовский инстинкт,- пояснил Майзнер. Поцелуи его стали жестче, и поддерживать беседу хотелось все меньше,- может быть, теперь, избежав смерти, ты передумаешь насчет этого.
Шон напрягся, Майзнер почувствовал, как пальцы его сжались и на этот раз он немного отодвинул мужа от себя.
- Мы же с тобой уже говорили об этом,- сказал Штефан очень серьезно,- я много раз повторял, что, когда буду готов, ты узнаешь об этом первым.
- Я подумал, что после того случая, о котором ты мне рассказывал, из-за которого ты так расстроился,- Фридрих приподнялся на локте и пристально посмотрел на Шона. Этот вопрос он хотел задать уже давно - словно напряжение между ними возникло именно после того разговора, и теперь никак не могло разрешиться. У Фридриха с того самого момента было ощущение, что Шон изменился - до сих пор он списывал все на разделявшее их расстояние, но, теперь, когда Штефан вернулся, ровным счетом ничего не изменилось. Даже напротив,- я думал, это означало, что ты хотел, чтобы он оказался положительным.
Шон пару мгновений молчал.
- Не дави на меня,- его тон был теперь был холодным и резким,- ты не помнишь, что случилось с моим отцом? Я же говорил тебе - я не могу.
Фридрих отстранился от него и лег рядом, не касаясь больше. Они вдруг зашли на опасную почву - тема отца-омеги Штефана была не то чтобы запретной, но все вокруг предпочитали ее не касаться. Стефан Кроненберг умер, производя на свет своего младшего сына Эрика, и это был самый весомый аргумент, почему Шон не хотел пока заводить детей. Но прибегал к нему принц так редко, что сейчас и не вспомнишь, когда это случалось в последний раз. На момент смерти отца Штефану было пять лет, и он, насколько было известно Фридриху, почти его не помнил.
- Прости меня,- Фридрих повернулся к нему, все еще не касаясь,- я понимаю, сколько ты пережил за последние дни, но и мне было нелегко. Я думал, что потерял тебя.
Штефан тоже лег на бок, глядя на Фридриха сквозь полутьму спальни. Майзнеру показалось, что в глазах его появилась печаль, которой раньше он там никогда не замечал. Скорее всего, дело было в неясном ощущении и в той тревоге, от которой Фридрих никак не мог избавиться, а вовсе не в Шоне. Ну вот, дожили - мысленно упрекал себя принц - на тринадцатом году брака он дошел до паранойи и немотивированных упреков - к счастью, пока невысказанных.
- Я знаю,- прошептал Шон,- и я знаю, как ты любишь меня, и то, что ты хочешь детей не потому что от этого зависит благополучие наших стран и твой отец настаивает на этом. Но я...я не могу.
- Ты любишь меня? - сорвалось с губ Майзнера само собой.
- Конечно,- ответил Штефан.
Фридрих придвинулся к нему поближе, и Шон позволил себя обнять.
- Скоро все наладится,- проговорил Майзнер, погладив супруга по спине. Тот чуть выгнулся, закрыл глаза и, кажется, наконец немного расслабился в его руках. - скоро все станет, как прежде.
- Да,- подтвердил Шон. Пальцы Майзнера уже хозяйничали на его пояснице, и когда добрались до ягодиц, Штефан сам прильнул к его рукам,- только...
- Только? - переспросил Майзнер. Запах Штефана стал сильнее, явственней. Взгляд, несмотря на полутьму, заметно поплыл.
- Я видел сон,- теперь голос Штефана звучал с приятной возбуждающей хрипотцой, и этот тон Фридриху был отлично знаком. Муж не стал сопротивляться, когда Фридрих перевернул его спиной к себе и заставил прижаться ягодицами к паху. Штефан ахнул, вздрогнул и сам потерся об него.
- Сон? - сдавленно переспросил Фридрих. Придерживая Штефана за бедра, он направлял теперь их плавные движения.
- Странный сон,- подтвердил Штефан,- прямо накануне трагедии.
Ритм движение стал быстрее, и Фридрих, рыкнув, стянул пижамные штаны Шона и собственные, наконец прижавшись к нему по-настоящему. Штефан был уже горячим и влажным, и было очень странно, что он до сих пор мог говорить внятно. Фридрих скользнул членом между упругих ягодниц, не спеша проникать внутрь. Шон чуть отстранился, чтобы прогнуться в пояснице и прижаться к нему плотнее.
- И что там было?- переспросил Фридрих, уже почти задыхаясь на каждом слове,- надеюсь, это был эротический сон.
Повисла короткая звенящая пауза, и на мгновение Фридрих испугался, что сказал что-то не так, окончательно все испортив.
- Нет,- выдохнул наконец Шон, сжав вдруг его член,- знаешь, это неважно. Возьми меня, Фридо.
Против такого поворота беседы Майзнер точно ничего не имел.
***
Лежа в темноте рядом с Фридрихом - усталый, вымотанный дорогой, сексом и собственными мыслями, Шон рассматривал знакомый профиль супруга. Тот уснул с легкой полуулыбкой, успокоенный, отвлеченный ото всех тревог. Шон откинул одеяло и сел. Поежился. Кондиционер снова сделал воздух в комнате немного холоднее нормальной, и принцу пришло в голову, то его всегда, всегда это раздражало. Он помедлил немного, размышляя, стоит ли вставать с постели - зачем ему это нужно, Шон до конца не понимал. Хотелось просто выйти туда, где потеплее. Но если Фридо проснется и не найдет его рядом с собой, он будет волноваться искать его. Шон вздохнул.
Никлас Беркхард сейчас, должно быть спал. Спал всего в нескольких метрах от королевской спальни - всего десяток шагов по коридору, прячась от охраны и камер. Приоткрыть дверь, скользнуть внутрь... Беркхард едва ли даже проснется - разница во времени кого угодно свалит с ног. Шон нырнет к нему под одеяло и прошепчет на ухо, прижимаясь к спине, что-нибудь глупое, вроде "Спасите меня от холода, мистер Беркхард". Никлас повернется к нему - теплый и сонный, улбыбнется рассеянно и нежно...
Шон улегся обратно и поплотне закутался в одеяло.
Он засыпал, думая о том, что за двенадцать лет брака впервые солгал Фридриху.

@темы: Grimm

Comments

[Claudia Holiday]

Я похожа на ребенка, который не может дождаться, когда уже наступит новогодняя полночь!)) Потому что, как только я включаю утром комп - я тут же смотрю не выложили ли вы продолжение. И если еще не успели, то я в предвкушении постоянно обновляю страницу. И когда появляется очередная часть - это невероятное чувство того самого новогоднего подарка!

Wotton, спасибо за восхитительную историю!

[Wotton]

Ну уж прямо)
Но спасибо)

[Claudia Holiday]

Wotton, вам спасибо за ежедневные выкладки! За историю, которая держит и не отпускает, за героев, которые настолько реально прописаны!

[Kimera]

Напряжение нагнетается. Чудесно.
Фридо ничуть не жалко, а вот Шона - да.

[Wotton]

Эх,а мне вот больше всех пока жалко Фридо))

[Kimera]

Он все-таки эгоистичен в своей любви.

[Wotton]

А кто нет?) К тому же, он не совсем эгоистичен - он в своих правах. Во-первых, он законный муж, во-вторых Шон ни разу не сказал ему, что его что-то не устраивает, даже наоборот, 12 лет говорил, что все отлично и он его любит, на деле позволяя себя любить - и если бы сказал, скажем "сделай кондей потеплее" - думаешь, Маззи не сделал бы?) В третьих, это он сейчас оказывается обманутой стороной. Так что, смотря что ты понимаешь под определением эгоистичности)

[Kimera]

Wotton, с этой точки зрения ты права, с другой - неужели и правда не замечал? (Я овен, предпочитаю просто и ясно в отношениях)
Эх! У тебя талант к описанию отношений!

[Wotton]

Kimera, так а что было замечать? Шон-то до встречи с Ником тоже был уверен, что все хорошо у него) То есть по сути, у них все и было четко и ясно, а тут, блин, такая неожиданность, как карма нагрянула) Маззи начал все замечать, как только это начало происходить, именно потому, что Шон поменялся - пока не сильно, но для Маззи очень даже заметно.

Эх! У тебя талант к описанию отношений!

Кто не умеет - учит или книжки об этом пишет

Мне вот тоже жалко Фридриха... Его нынешнему положению не позавидуешь совсем. Вот интересно, как он дальше себя будет вести, когда подозрения будут обретать все большую материальность.

Спасибо за продолжение!

[Wotton]

Marlene Bergh, мне тоже интересно, правда) Я пока плохо себе это представляю)) Но поскольку я им так прониклась, думаю, те самые пчелы его не минуют) Хочется верить, во всяком случае)